Научно-технологическая компонента Стратегии значительно бо­лее проста - если в энвайроменталь­ных проблемах можно говорить о простоте! Ее разра­ботка - это огромный труд, с которым людям еще придется справиться. Однако очевидно, что мы не сможем в обозри­мом будущем и в обозримые сроки уменьшить наши потребности в несколько раз. Но мы способны уже в ближайшие десятилетия начать зна­чительно эффективнее использовать природные ре­сурсы и даже при нынешнем уровне потребностей значительно снизить нагрузку на биосферу. Другими словами, надо научиться бороться с последствиями научно-технического прогресса средствами, которые должно создавать дальнейшее развитие науки и тех­ники. Таков парадокс и такова диалектика развития вида Homo Sapiens.

И в деятельности людей уже есть примеры, дающие определенные ориентиры и вскрывающие новые трудности. Вот один из них.

В 50-х годах силами ученых была совершена так на­зываемая зе­леная революция. Ее смысл состоял в создании комплексной техно­логии земледелия для стран, лежащих в эк­ваториальном поясе. Пред­ложен­ная технология позволяла в несколько раз увеличить про­извод­ство зерна и снять тем самым угрозу голода во многих развивающихся странах. Эта технология включала специальную обработку почв, структуру севооборотов, средства за­щиты растений, подбор сортов и многое другое. В целом, каждое из этих ме­роприятий не представляло какого-либо особого на­учного достижения. Эффект достигался ком­плексно­стью подхода и четким согласованием отдельных операций.

Так или иначе, но во многих странах - в Индии, в ряде латино­амери­канских странах (Аргентине, Мек­сике) проблема недостатка собст­венного хлеба была снята. Правда, тех­нология производства зерна оказа­лась весьма дорогой. Ее внедрение потребовало значи­тель­ных начальных капиталовложений. А это, в свою очередь, повлекло за со­бой целый ряд социаль­ных последствий, показавших, что дело не только в технологии; о некоторых из этих следствий я скажу ниже. Но путь был указан.

 Со времен Мальтуса будущее человечества связыва­лась с про­блемой пищи, недоста­ток которой считался основной угрозой буду­щему ци­вилизации. Только позднее люди стали понимать, что вопрос куда глубже и не сводится только к проблеме пищи. Но это понимание не сняло продовольственной про­блемы. В нынешнее время почти по­ло­вина населения Земного шара недоедает, т.е. живет на грани перма­нентного голода. Проблема пищи остается одной из центральных.

Зеленая революция, казалось бы, показала путь пре­одоления этой беды. И, по-види­мому, идя по этому пути, т.е. развивая эффективные технологии земледе­лия, человечество могло бы на обозримом интер­вале времени обеспечить растущее население планеты дос­таточным количеством полноценной пищи. Т.е. отдалить катастрофу еще на не­сколько десятков лет. Уже это очень важно! Поэтому программы соз­дания новых технологий сельскохозяйственного производ­ства необхо­димо должны присутствовать в основе СТРАТЕГИИ.

Однако здесь следует сделать одно важное замечание. Можно спорить по поводу того количества людей, которое сможет прокор­мить пла­нета при самой совершенной органи­зации сельскохозяйст­венного производства. Но очевидно, что предел очень неда­лек, и без ограни­чения рождаемости, без весьма же­стко регламентированной демогра­фической стра­тегии обойтись не удастся - правде надо смот­реть в глаза!

Но проблема пищи не единственная, которая требует технических решений. А может быть и не самая опасная. Проблемы различных загрязнений и исчер­пания минеральных ресурсов таит в себе еще боль­шие опасности. Они чреваты даже генетическими последст­виями, что будет означать перерождение самой природы человека как биоло­гического вида. Что уже является катастрофой. Да и само крупномас­штабное стихийное изменение структуры геохимиче­ских циклов су­лит не только изменение климатиче­ских характери­стик, но и многие пока еще непредска­зуемые следствия.

Поэтому технологическая программа должна охваты­вать множе­ство очень разных на­правлений человече­ской деятельности. Это и безотходные и энергосбере­гающие техноло­гии, развитие электроники, био­технологий и т.д. и т.п. Но вся подобная деятельность носит локальный, я бы сказал даже, лишь предупре­дительный характер, ориентированный на тайм-аут, который необходим человечеству для переустройства общества и самого себя!

Здесь я не буду перечислять все возможные опасно­сти и мер, необходимых для их предупреждения - об этом уже многое говорилось в этой книге. Следует лишь понять, что равновесие биосферы уже на­ру­шено и процесс этот развивается по экспоненте. И перед человечеством встают вопросы, с которыми оно никогда ранее не встречалось. Первый из них: можно ли восстановить равновесие, и на каком уровне, т.е. каковы будут характеристики этого но­вого равновесного состояния? Окажется ли это рав­новесие пригодным для жизни человека?

У нас ответа на подобные вопросы пока нет! А без него любые про­граммы технического перевооруже­ния могут носить лишь превентивный характер, не решая ничего по существу.

И последнее - технологические программы должны сопрягаться с программами соци­альными. В против­ном случае технологические усовершенствования могут приводить к дополнительным и очень опасным напряжениям. Пример тому Аргентина, которая в пер­вые послевоенные годы была одной из весьма богатых стран (входила в десятку наиболее богатых стран по величине валового национального продукта на душу населения). Великое общечеловеческое благо - зеленая революция обернулась трагедией для миллионов ее жителей. У большинства крестьян не было денег для внедрения новой техноло­гии. Но цены на зерно стали падать, а стоимость земли расти. Нетрудно было предвидеть дальнейшее развитие событий. Крестьяне стали продавать землю и уходить в города, рождая люмпенизированный слой обще­ства. На месте крестьянских хозяйств стали возникать латифундии, продуктивность сельского хозяйства еще больше возросла, а емкость внутреннего рынка стала сокращаться как шагреневая кожа. Хлеб начал экспортироваться в Европу, обогащая Голлан­дию, Да­нию... Аргентинские деньги стали оседать в Ев­ропе, а Ар­ген­тина - стремительно беднеть.

 Нравственная составляющая

 Стратегия человечества, как мы видели, должна иметь две очень разных компо­ненты: научно-техно­логическую и вторую - нравственную и социальную. Я очень верю в то, что человечество сможет найти разумные программы технического и технологиче­ского перевооружения общепланетарной цивилиза­ции. И для этой веры уже есть реальная основа. Я думаю также, что общепланетарный интеллект смо­жет справиться и с выработкой представления о том, какими могут быть новые состояния равновесия биосферы и общества и сформировать систему огра­ничений и действий, выполнение которых необхо­димо для перехода человечества в режим коэволюции с биосферой. Другими словами, я считаю вполне реалистичным предположить, что интеллект челове­чества уже сегодня способен понять, какими должны быть биосфера и общество будущего, чтобы обес­печить дальнейшее существование рода человече­ского и найти принципиальные решения для перехода биосферы и общества в новое состояние. Гарантию этого я вижу в том, что многое уже делается в нуж­ном направлении. Но где гарантия того, что люди захотят принять разумные и даже может быть един­ственно возможные нормы своего поведения, своих действий и захотят перестроить свое общество? Ведь для этого нужны усилия и лишения. И здесь уместно несколько общих замечаний.

Не следует забывать, что биологически мы мало чем отличаемся от охотников за мамонтами. На протяже­нии миллионов лет жизнь первобытных стад опреде­ляли биосоциальные законы, которые оказа­лись к началу палеолитической революции вероятнее всего уже закодированными в нашем генетическом аппа­рате. И теперь, как и тогда, человек вынужден огра­ничивать действие этих законов. Только теперь нам труднее, хотя и есть то, чего не доставало нашему далекому предку - понимание ситуации. Но, увы - не всеобщее!

Нравственность, т.е. нравы и следование им (так же как и многие традиции) как раз и рождаются как один из естественных ограничите­лей действия биосоци­альных законов. По мере изменения условий жизни меняются и требования к условиям общежития, т.е. меня­ются те или иные нравственные принципы. Чаще всего происходит появление новых или ужесточение старых принципов нравственности. Те же цели пре­следуют и законодательства. В самом деле, ведь любые законы ограничивают действия личности в угоду общественной стабильности.

Утверждение таких общественно необходимых норм и принципов поведения, которые принято называть нравственностью, происходит стихийно, и меха­низмы этого утверждения весьма малопонятны. Среди них вероятнее всего важную роль играют осо­бенности цивилизации - традиции, особенности ду­ховного мира данного народа и многое другое. Опре­деленную роль играет и надорганизменный отбор. Но одно можно утверждать более или менее определенно - в их формировании, а тем более становлении вряд ли когда-либо главную роль играло какое-нибудь целенаправленное начало. Уж очень много приме­ров, показывающих сколь, плохо усваиваются любые на­вязываемые принципы, если они не совмещены с ци­вилизационными особенностями, впитанными наро­дами в плоть и кровь. Я не говорю о примерах типа морального кодекса коммунизма, который вошел в историю в качестве анекдота. Но даже великие прин­ципы христианства не очень умерили способ­ности инквизиторов и энергию праведных протестантов в их охоте за скальпами. А сколько времени потребо­валось лютеранским странам, чтобы превратить от­ношение к труду из Божьего наказания в жизненную цель!

Вот почему я с большой долей сомнения говорю о программах культуры и нравственности. Тем более что одних нравственных начал, т.е. системы нравов, образцов поведения людей будет еще недостаточно. Мне кажется, что необходима более глубокая мо­ральная перестройка самого духа и смысла человече­ской культуры, обретение нового смысла су­щество­вания. Возможно ли это? И за ограниченное количе­ство времени?

И, несмотря на все сомнения, я говорю о том, что другого пути у нас просто нет!

Думая о возможных подходах к решению подобных вопросов, мы переходим уже в сферу духовного мира человека, мы вторгаемся в его взаимоотношения с обществом, с проблемой его готовности подчи­нить сегодняшнее поведение обеспечению будущих по­колений. А подобные проблемы уже тесно связаны с особенностями культуры и цивилизаций, и в их решении нет стандартных подходов. И на фоне таких общих гуманитарных проблем предстоит научиться решать проблемы конкретные, которые в наибольшей сте­пени чреваты катастрофическими исходами.

Это будут проблемы цивилизационных компромис­сов.

 Новая модернизация

Одной из первых трудностей, с которой человечеству придется неизбежно столкнуться, окажется объеди­нение проблем создания общепланетарной научно-технической политики и разделения ресурсов, в том числе и интеллектуальных. Несколько разделов этой главы я посвятил проблемам модернизации, т.е. про­цессу естественной (стихийной, спонтанной) пере­стройки технологического фундамента цивилизации и связанному с ним изменению жизненных стандар­тов. Но в современных условиях научно-техническая стра­тегия перехода к режиму коэволюции должна быть еще и направленной: деятельность людей при­дется подчинить вероятнее всего довольно жесткой регламентации. Другими словами, предстоит новая модернизация и куда более трудная, чем предыдущая, поскольку у цивилизаций будет меньше и времени и возможностей адаптироваться к новым условиям жизни. И разные цивилизации будут очень по-раз­ному воспринимать эту новую реальность, эту новую модернизационную волну. Тем более что с ней будут тесно связаны и взаимоотношения с другими стра­нами, и переустройство быта и правил общежития, включая и регламентацию жизни семьи. Во всяком случае, планирование рождаемости - правде надо смотреть в глаза!

И вот здесь мы столкнемся с тем, что сказанное мо­жет быть одними и теми же словами приведет к са­мому разному пониманию целей и средств этой мо­дернизации. Произнося, например, права человека, американец будет думать одно, мусульманин другое, а японец третье. Кстати, с этим мы сталкиваемся уже сегодня. Руководители и ученые способны догово­риться о многом, но те общества людей, кото­рые я называю цивилизациями, могут не воспринять этой договорен­ности. И тогда возникнут фронты взаим­ного непонимания, подозрительности и вражды.

Запад, точнее евро-американская цивилизация, при­вык к лидерству. Не только его техника, но и атри­буты массовой культуры распространились по всей планете. Его образ жизни и уровень кажется общепри­нятым и желаемым стандартом, к которому многие стремятся. Но с этим образом жизни, с аме­риканской мечтой всем при­дется расста­ваться, и тяжелее всего это будет сделать самим американцам. И вряд ли огромный патриотически настроенный народ без борьбы откажется от достигнутого.

Развитие ситуации, которая здесь возникнет, предска­зать очень трудно. Надо помнить о том, что раскре­пощение творческого потенциала личности, ее ини­циативы и впредь будет крайне важно для человече­ства: новые технологии, новая организация труда, новые идеи и новые пути в познании мира будут не­прерывно возникать в недрах этой цивилизации. Но такая свобода - это двуликий Янус. Она неизбежно станет мешать утверждению ряда новых нравствен­ных начал, ограничивающих инициативу личности, подчиняющую ее некоторым коллективным обязан­ностям. Мне, например, очень малопонятно, как аме­риканец, реализовавший американскую мечту, т.е. живущий в домике с садиком и имеющий на счету несколько десятков тысяч зеленых, сможет принять свою принадлеж­ность к одной команде с або­ригеном Новой Гвинеи (и даже Японии). Я скорее готов по­верить, что его поведение будет напоминать правила игры его протестантских предков, которые завоевали Америку. Тем более что речь будет идти о делении ресурсов, как и в те далекие времена. Другими сло­вами, в богатстве и индивидуализме заложены очень опас­ные корни зла, которые придется выкорчевы­вать. Причем, самим американцам. А это бу­дет со­всем непросто! А если все останется по-старому, то хуже будет всем. В том числе и американцам.

К тому же потенциальные возможности индивидуа­лизма уже, может быть, и близки к исчерпанию. Мы сетуем у себя в России, что наука, конструкторская деятельность, серьезная литература и музыка не на­ходят спроса. Для себя мы легко находим оправдания в особен­ностях смутного времени, когда продавец ларька смотрит свысока на интеллектуала. Но ведь нечто подобное происходит и с США. И уже давно! Наука и интеллектуальный уровень общества под­держиваются в этой стране преимущественно за счет эмиграции. Эти процессы требуют глубокого анализа, тем более что при нынешнем поведении общества они неотвратимы!

Определенные преимущества будет иметь в первое время японская цивилизация. Ее коллективизм и дисциплина личности позволят легче приспосабли­ваться к изменяющимся условиям жизни. Однако в перспективе некоторые особенности японского кол­лективизма могут оказаться препятствием к даль­нейшему развитию в нужном направлении.

Я уже обращал внимание на принцип забивания гвоздей, на тенденцию нивелировать человеческие достоинства и личные успехи (всем равные оценки в школе, оплата по стажу работы в компании, а не за заслуги и т.д.). Значит тогда, когда понадобятся пре­дельное напряжение творческих сил, фантазии для отыскания приемлемых решений, японская циви­лизация снова сможет оказаться в стороне от основ­ного русла планетарной перестройки (если не най­дется интеллектуальный лидер!). Вспомним, что Курилы начали осваивать не японцы, а русские, ко­торые пришли пешком из Москвы! Это ли не тест для размышлений?

Далее, японская цивилизация очень далека от других цивилизаций Тихоокеанского региона - этого не следует забывать! И китайцам или вьетнамцам порой куда легче найти общий язык с европейцами, чем со своими соседями. И подобная трудность контактов сочетается у японцев с глубокой убежденностью в абсолютном превосходстве собственной цивилиза­ции, в том, что именно она должна дать стандарты будущей жизни. Поэтому по границам японской ци­вилизации тоже неизбежны глубокие цивилизацион­ные разломы и конфронтационные ситуации.

Но особенно опасный разлом возникнет на границах цивилизации мусульманского мира.

Если японской, китайской и другим цивилизациям Тихоокеанского региона из-за присущего им коллек­тивизма и дисциплины будет вероятно легче, чем Западу принять необходимые ограничения во имя об­щества в целом, то в мусульманском мире западная регламентация окажется совершенно неприемлемой. Она противоречит шариату и с ним несовместима. Тем более что стеснение своей жизни (и, особенно, ограничение рождаемости) нужно для спасения не только пра­воверных, но и всех тех неверных, которые насе­ляют остальную часть земного шара. Как здесь добиться взаимопонимания, как выстроить вектор совместных усилий - от ответа на эти вопросы зави­сит наша общая судьба, и пра­воверных и неверных! Тем более что у первых неизбежно и достаточно скоро окажется в руках ядерное оружие.

Вот в такой интерпретации мне представляется та проблема, которую ныне принято называть пробле­мой Север-Юг. Но эта картина не будет достаточно отчетливой, если мы не примем во внимание су­щест­вование грандиозного пространства Северной Евра­зии, ко­торая сегодня называется Россией.

РОССИЯ - каково ее слово?

В той совершенно новой геополитической ситуации, которая начинает складываться на планете, очень важно понять место и роль России, ее возможные, а не утопические перспективы. И не только с точки зре­ния русского человека, но и с позиций ее возмож­ного вклада в общепланетарный процесс и в предот­вращение или смягчение конфронтаций по линиям цивилизационных разломов. Но сначала поговорим о чисто российских проблемах.

Я вижу две разных ипостаси, способные кардинально повлиять на судьбу России. Пер­вая - это ее географи­ческое положение. Север Ев­разии - мост между двумя очень разными цивилизациями, позволяю­щий использовать опыт и мудрость обоих берегов. Да и уровень на­шей жизни совсем не американский, и нам куда легче, чем Западу, принять неизбежные ограни­чения экологического императива.

Вторая - система традиций России, позволяющая со­четать многие особенности Евро­пейского запада и Тихоокеанского востока. Разум­ное использование этих возможностей может определить и доста­точно оптимистические перспективы. Оптимизм, конечно, весьма ус­ловный - в надвигающемся кризисе наша страна может оказаться лишь в по­ло­жении несколько более легком, чем многие другие страны, и линии наших цивилизационных границ легче сохранить границами холодных противостояний, чем многие другие линии разломов. Но эти оптимистические возможности еще следует умело реализовать. А на нашем политическом горизонте пока не видно обще­ственных деятелей, способных достаточно глубоко и отчетливо понять специфику переживаемой эпохи.

Есть еще некоторые трудности, которые могут обер­нуться общепланетарной катастрофой. Трагедией распада Советского Союза мы отброшены далеко назад. Сегодня нация пока не готова откликнуться на масштабные дела, как это случилось с нашей страной после окончания гражданской войны, когда был принят план ГОЭЛРО или после Великой отечест­венной войны, когда народ взялся за восстановление страны. Духовный настрой нации совершенно иной. Разделить, украсть или где-нибудь что-то заработать - на это толкает людей наша действительность и воля демократов.

Мы бесконечно слабеем как военная и промышлен­ная держава, и начинаем напоминать собаку на сене, ибо под нами несметные сокровища разнообразных ресурсов, столь нужных всем. Это и залежи ископае­мых и бескрайние мало заселенные территории. У нас все это могут легко отнять, даже без сполохов ядер­ных ударов, если мы сегодня по-хозяйски не распо­рядимся своим будущим. Но современное развитие событий может однажды переполнить чашу терпения народа и тогда...! Я не настолько ценю мудрость со­седних цивилизаций, чтобы поверить в то, что они способны понять, сколь важно для всей пла­неты иметь сильную Россию, интеллект и ресурсы которой могут сыграть выдающуюся роль в утверждении нового равновесия человечества и природы.

Я уже попробовал объяснять свое видение склады­вающейся гео­политической ситуации: все нарастаю­щее противостояние группы тихоокеанских и атлан­тической (европейско-американской) цивилизаций, однако не переходящее в вооруженную борьбу и появ­ление горячих фронтов на линиях разломом мусульманской и других цивилизаций, гро­зящих ядерной катастрофой. И, прежде всего, евро-амери­канской цивилизации, перестройка которой будет неизбежно сопровождаться снижением уровня жизни и ограниче­нием в использовании природных ресур­сов. А на это вряд ли легко пойдут сегодняшние ли­деры технотронной цивилизации.

Вот в этой ситуации роль России может оказаться чрезвычайно важной. И дело не в том, что у нас есть ресурсы, нужные всей планете, и наше географиче­ское положение как бы связывает в единое целое все северное полушарие. Россия обладает уникальным ядерным потенциалом сдерживания. Если к этому добавить, что тысячелетие совместной жизни с мусульманскими народами дало нам тоже уникаль­ный опыт, то не очень трудно увидеть, сколь эффек­тивной может оказаться наша роль учредителей компромиссов.

Именно компромиссов, ибо мир XXI века либо пере­станет суще­ство­вать, либо сдела­ется миром компро­миссов. И есть все объективные предпосылки для существования ус­тойчивых компромиссов. По­след­нее означает, что эти компромиссы не просто взаимо­вы­годны, но об­ладают тем свойством, что любой участник может только потерять, отклоняясь от дос­тигнутой договоренности. Эра антагонистических конфликтов ушла в прошлое, теперь у всех цивилиза­ций наряду с их собственными целями возникла и общая цель - обеспечить сохранение на Земле чело­вечества.

Это и новая стадия кооперативности. И простой дек­ларации о планетарном единстве человечества недос­таточно. Любая кооперация требует от своих членов определенных жертв: каждый должен чем-то посту­питься во имя общего. Но теперь членами этой коопе­рации яв­ляются не только целые народы, но и циви­лизации. Как подойти к решению этой проблемы?

Но это уже специальная тема, требующая более глу­бокого уровня политологического анализа. Пока же мне трудно назвать не только политиков, но и уче­ных, которые на этот счет имеют свое мнение. Или даже понять смысл того, о чем здесь идет речь.

Итак, я подвел к проблемам выбора пути в будущее, изложив последовательно некоторую целостную систему взглядов. Она опирается на тот фундамент, кото­рый естественно назвать современным рациона­лизмом. Эту систему взглядов вряд ли можно назвать философией, ибо она направ­лена на решение вполне конкретных вопросов - она идет от них и к ним не­обходимо возвращается. От изучения биосферы как целого, через попытку увидеть проблемы с позиции современной науки, лишенной иллюзии абсо­лютного знания, к постановке тех проблем, от которых зави­сит судьба рода человеческого уже в ближайших десятилетиях. И вот некоторые выводы.

Я убежден, что современное миропонимание необхо­димо должна обрести новые точки зрения. Экологи­ческие императивы приведут к новому видению рас­клада сил, причин и характера возможных конфрон­таций не только наций, народов, но и цивилизаций. Важно почувствовать динамику происходящего и темпы нарастания конфронтационных явлений. Нужно видеть и существование демпфирующих факторов, разумное использование которых может способствовать отступлению НЕПОСРЕДСТВЕН­НОЙ опасности и дать людям время оглядеться и найти приемлемые решения.

Я полагаю необходимым четко заявить о том, что никакого устойчивого развития (sustainible development) в том примитивном смысле, в каком этот термин вошел в официальные документы (в том числе, и в решения конференции в Рио де Жанейро), в нынешних условиях быть не может.

Термин устойчивое развитие можно использовать, но следует трактовать по-иному, как обозначение стратегии переходного периода, в результате кото­рого может возникнуть режим коэволюции человека и природы.

Сегодня мы еще не готовы к тому, чтобы говорить о Стратегии переходного периода, как о некотором целостном замысле. Однако уже просматривается несколько направлений человеческой деятельности, которые могут сыграть роль обоснования будущей Стратегии и, может быть, ее первых шагов.

Вот неко­торые из них:

а. Изучение структуры коэволюции как некоторого равновесного состояния природы и общества. Ис­пользуя понятие равновесное состояние, я в дейст­вительности имею в виду некоторое квазиравновесие, когда характерное время изменения параметров био­сферы и, прежде всего характеристик кругооборота веществ оказывается достаточно большим, во всяком случае, значительно больше времени жизни одного поколения.

б. Разработка возможных вариантов технико-техно­логического преобразования производительных сил и выработка соответствующих рекомендаций прави­тельствам и корпорациям.

в. Изучение особенностей новой модернизационной волны и попытка прогнозировать возможные реакции на нее различных цивилизаций.

г. Политологический анализ возможных противо­стояний и выявление наиболее опасных цивилизаци­онных рубежей и отдельных точек. Их серьезное, не политиканствующее обсуждение на общепланетар­ном уровне.

д. Ну и самое главное - проинформировать общество о реальном состоянии дел, лишить его возможных иллюзий и начать его экологическое и политологиче­ское просвещение с ориентацией на то общее, что должны содержать все цивилизации XXI века. Утвер­ждение образования, в основе которого лежит ясное понимание места человека в Природе есть, в действи­тельности главное, что предстоит сделать человече­ству уже в ближайшее десятилетие.

Сегодня говорят о необходимости формирования но­вой нравственности. Разговор о нравственности и ее утверждение действительно необходимы. Без этого у человечества не будет будущего. Но я совсем не убе­жден, что надо изобретать какие-либо новые прин­ципы взаимоотношения людей. Необходимое уже сказано - это принципы Нагорной Проповеди. Если бы они действительно вошли в плоть и кровь людей, если бы люди научи­лись любить людей и чувство­вать ответственность за судьбу других, независимо от цвета кожи и принадлежности к той или иной циви­лизации, то отыскание необходимых компромиссов, вероятно, не составляло бы проблемы.

Но вот как добиться, чтобы эти принципы стали настоящим человеческим alter ego, и есть главный вопрос. И для его решения формирования нравствен­ных принципов не достаточно! Мы переходим в сферу морали - понятия более тонкого, чем нравст­венность, связанного не только с системой нравов, но и с духовным миром человека, его ориента­ции на внутренние ценности. Так от вопросов экологии, технологии, политологии мы неизбежно должны перейти к обсуждению проблем эволюции внутрен­него мира человека. Найти способы такого воздей­ствия на него, чтобы внутренний духовный мир че­ловека превратился в его основную ценность. Вот здесь, как я в этом убежден, и лежит ключ к самому главному - сохранению вида Homo Sapiens на планете

.